Форум » Любимые фигуристы и фигуристы прошлых лет » Толлер Крэнстон. Часть 3 » Ответить
Толлер Крэнстон. Часть 3
Татьяна: Толлер Крэнстон -известный художник, фигурист века, искра на ледяном холсте! Для всех кто его помнит и любит или желает познакомиться с его творчеством.
Чайка: Классненький такой коллаж.
Наталия: еще одно творение
timoty: И коллажи и твои слова так красивы! А еще больше твоя любовь и такая преданность. Я его тоже всегда любила и помнила, но видно из-за отхода потом от ФК воспоминания немного стерлись.
Nelly: Наталия, молодец!!! Здорово получилось!!!
Лика: красиво получилось, Наталья!
Наталия:
Татьяна: Здорово! А последний кадр - это такой его логотип (или автограф)? Это он сам придумал? Очень оригинально.
Наталия: Татьяна пишет: А последний кадр - это такой его логотип (или автограф)? Это он сам придумал? это типа эмблемы владедьца галереи. http://zhurnalko.net/=detskie/koster/1976-02--num61 Костёр 1976-02, страница 61Художник на льду.Такой журнал у меня был..я его украла ,когда была на практике в институтев Зернограде (там ,где работала)...
Наталия: не помню была ли эта статья,я сама ее перечитала..Токарев это Токарев!в предверии дня рождения Толлера можно перечитать! КРЭНСТОН ТАНЦУЕТ (журнал " Ровесник", 1974 г.) Легенды и полуправды, созданные скорыми на выдумку западными газетчиками, окружают его такой плотной пеленой, что многим любителям фигурного катания Толлер Крэнстон чудится эдаким длиннокудрым облаком в штанах, мечтателем и полухиппи. Так вот, это — легенда. Он серьезен, спортивен, в меру подтянут и, главное, очень естествен — разговаривать с ним интересно и легко, потому что ему самому интересно: он не позирует и не надувает щек, просто раз¬мышляет, просто удивляется, просто смеется, если смешно. Плечи у не¬го — дай бог... Была вот такая легенда — Крэнстон совершенный бессребреник и пото¬му отвергает супергонорары ледового ревю. Но он просто любит рисовать больше, чем кататься, — потому и не идет в ревю. Его картины стоят по 10—12 тысяч долларов — он не только талантливый живописец, но еще и модный, и он не отказывается от чеков, поскольку сам вынужден платить за лед для тренировок, а это в Канаде очень дорого. Он мне сказал: «Я вполне обеспеченный человек, но я никогда не стану мил-лионером. Быть миллионером недостойно художника». Может быть, поэтому — из протеста против холодного прагматического мира выгоды, который царил в семье, где отец «типичный монреальский бизнесмен, ничего не понимал и не желал понимать ни в спорте, ни в живописи» — он и сбежал из дома в 17 лет. Может быть, отсюда его постоянные декларации о том, что спортивные титулы и медали ему не нужны, что он катается лишь для того, чтобы выразить себя — не больше. Громких титулов у него нет, это верно, но не потому, что он не хочет — вопрос посложнее, мы к нему еще подойдем. Однако заме¬чу, что отсутствие медалей и титулов, некая непризнанность его со сто¬роны почтенных седовласых функционеров фигурного катания, некая, что ли, обиженность, и то, что он — вот такая «беззаконная комета», созда¬ет вокруг него яркий и совсем особый ореол. Итак, сбежав из Монреаля, он оказался в Торонто, где первое время изрядно мытарился — без денег, без крыши над головой и без льда для тренировок. Друзья познакомили его с тренером Эллен Бурка, пожилой доброй гол¬ландкой, дочь которой — Петра Бурка — была в свое время чемпионкой мира. Эллен Бурка попросту пожалела симпатичного и способного парня и предоставила Толлеру уголок льда на своем катке, комнату в своем доме в Торонто и. что оказалось очень важным в дальнейшем, устроила в доме выставку его работ. Живописная манера Крэнстона быстро нашла поклонников. Манера эта изысканна, отчасти гротескна и в то же время близка к примитивизму. Он несколько напоминает Анри Руссо и, пожа¬луй, Нико Пиросманишвилн. О Пиросмани он никогда не слышал, а Рус¬со - один яз его кумиров (вместе с Боттичелли, Шагалом и Кандинским). Он ювелирно прорабатывает детали своих полотен, написанных на фан¬тастические, сказочные сюжеты. Техника в некоторой степени позаим¬ствована им у наших палешан - он очень любит искусство Палеха. Серьезно и деловито, как о вещах чисто производственного характера говорил он мне о том, что искусство художника питает страдание, что он, Крэнстон, обречен страдать из-за своей трагической раздвоенности: когда он рисует, то жаждет кататься, а когда катается, жаждет рисовать, и в том, и в другом стремится к идеалу, но идеал недостижим. Он пытается регламентировать свою раздвоенность: шесть часов в день работает на льду и шесть — за мольбертом. Я сказал: «Вы считаете себя уникальным фигуристом?» Он ответил, что в мире есть восемь-десять спортсменов с одинаково высокой техникой, и он среди них. «Просто я другой. Допустим, они выкрашены крас¬ной краской, а я - голубой». Его называют разноцветной райской птичкой — мне не нравится это определение, в котором есть некий инфантилизм, нет силы и мужества, присущих спортивному таланту Крэнстона. И если рядового человека с трибуны восхищает актерское мастерство Крэнстона, то спортсмены изумлены основой этого мастерства — в высшей степени оттренированной непринужденностью владения телом и коньком. Но при всём том в прошлом году на чемпионате мира он был третьим, в нынешнем - четвертым. Между тем в олимпийском семьдесят шестом Крэнстону будет уже 27... Все естественно. Все логично. Дело не в невезении, не в кознях и не в косности. Крэнстон сегодня - на острие противоречий фигурного ката¬ния. Главное же противоречие в том, что, став родом искусства (а фигур¬ное катание вольно или невольно к этому постоянно стремится), оно неизбежно теряет объективные критерии оценки мастерства. Те самые критерии, которые позволяют прежде всего и четче всего определять, кто силен, кто слаб. Другими словами, расставлять спортсменов по местам - с первого до последнего. Это ведь и служит главной целью всех и всяческих соревнований. Искусству это решительно не нужно, наоборот - противопоказано. Но фигурное катание - спорт. За то мы его и любим. Гораздо больше, кстати, чем всяческие ледовые ревю. Так вот, один из критериев многоборной подготовки фигуриста-одиночника - «школа», рисование ребром конька на льду восьмерок и всевозможных «крюков». Крэнстон это делает неважно. Отличный художник оказался плохим чертежником. Оценки же за «школу» составляют треть общей суммы оценок фигуриста и имеют солидный вес. Однажды этот вес уже был снижен, поскольку перед тем положение возникло вовсе парадоксальное. Вы помните, должно быть, что два года сильнейшей в мире оказывалась милая и упитанная венская девушка Трикси Шуба, которая ни прыгать толком не умела, ни вращаться, обладала грацией медвежонка, но зато чертила восьмерки просто классически - стальной ногой. Теперь такого не повторится. Более того, руководство мирового фи-гурного катания ищет пути, чтобы еще немного подуменьшить значение «школы» — это как раз в пользу «художественных натур». Но, очевидно, артистизм все же никогда не станет не только единственным критерием оценки мастерства фигуриста, но даже основным. В противном случае все будет так зыбко, так условно, так субъективно и так неспортивно, что сам черт ногу сломит. Нет уж, коль ты фигурист, умей все-таки и кружочки чертить, и прыгать, и... самовыражаться. А Крэнстон... Что ж Крэнстон — он все равно останется в истории спорта. С медалью или без нее. С. ТОКАРЕВ вот эту статью я практически наизусть помнила еще с тех пор
Наталия:
полная версия страницы